Дагестан на тюркском означает — страна гор. От рутульца до дидойца всем горцам это понятно, все могут сказать даже больше — гора стран или гора языков… Но так повелось, что названия странам и народам достаются от соседей, к примеру, аварцам и чеченцам от грузин — Леки, Лезги, Дидо и Дурдзуки или от кумыков — Авар, Ичкер или Тавлу и т. д.
Важные факты на эту тему содержат сочинения дагестанских авторов ХIХ века на арабском языке, к числу которых относится и чудом уцелевшая «Хроника Иманмагомеда Гигатлинского», отрывок из которой я привожу в обоснование моего предположения, http://kavpolit.com/blogs/alichulav/31655/ что Горная Чечня называлась тоже Дагестаном и что, понятия аварцы или чеченцы в то время, — не было в обиходе. Горцев определяли по обществам или селам…
В хронике говориться о Чечне, но по моему это плоскостная Чечня — где переплелись выходцы из многих горских обществ.
Не могу не привести начало хроники. «В прошлые времена в Дагестанских округах проживали «предводители» (цевехъан), которые участвовали в священной войне. Это имело место еще до появления Шамиля. Из обитателей нашего западного края к числу таковых принадлежали Кадиласул Мухамад Гигатлинский, Аличул Мухамад Тиндинский, Кихка Цунтинский, ряд сильдинцев, Нурмухамад Гакоевский, Ххути Чадиринский. Имелись в пределах нашего Западного края и другие предводители.
Эти великие предводители дагестанцев выросли на фехтовании и боевом боксе (КъирагI), подобно тому, как другие дети росли, не выпуская изо рта грудь матери. В «стране неверных» вели себя эти предводители подобно «свирепым хищникам — львам и барсам, которые рвут свою добычу, будучи голодными».
Тут мы видим, чамалинец Ххути Чадиринский (Беллад Хитас Хути- у Мочульского В. И.) представляет село, который ныне входит в состав Шаройского района ЧР.
Село Чадири. Фото М.Шахбанова 2010 год
Отрывок из хроники в котором описывается пребывание Имама Шамиля и его сподвижников в Горной Чечне (в переводе Дадаева и Айтберова):
Ту зиму провел имам Шамиль в Шатое. Жил он там у Бузур-Шабана, находясь у него в качестве гостя. Шамиль прекратил на то время отдавать приказы и издавать запреты — отбросил, можно сказать, дела эти в сторонку.
Рядом с собой, в Шатое, поселил имам тогда лишь небольшое число товарищей,а также некоторых членов своей свиты(хасса). Что же касается особо близкого друга своего, Ахбердил Мухаммада Хунзахского, — храбреца стремительного в своих атаках, — то отправил Шамиль его туда, где находились по соседству два вышеупомянутых гигатлинца. Были лицами этими Кадиласул Мухаммад и ученый храбрец известный как Хаджар-дибир — человек, который выделялся своей отвагой.
Той зимой двое названных здесь гигатлинцев приняли Ахбердил Мухаммада и поселили его, вместе с товарищами, в Кенхи (Канха). Разместили они его, при этом, в доме Мухаммада — сына Антиголава (Антигъолав).
Небольшое отступление, где рассказывается о том, что произошло тогда в Кенхи.
Муллой(кади) для жителей Кенхи является в то время ученый Ханжак-дибир Гигатлинский. В один из зимних дней он, то есть мулла по имени Ханджак(ГъанжакI), а также Ахбердил Мухаммад, — находясь в бане(хаммам), которая имелась при кенхинской мечети, — совершали омовение. Тут упало вдруг ведро(доле), в котел, наполненный водой — той, которую использовали для омовения.
Ахбердил Мухаммад, видя это, приказал было вылить воду, имевшуюся в том котле, сказав: «Она стала ритуально грязной(наджас), ибо столкнулась с ручкой ведра, к которой прикасались ладони людей, считающихся сбродом(хилт)».
Этот — покойный ныне —товарищ Шамиля, то есть Ахбердил Мухаммад, не был, однако, большим ученым. Как говорят: если брать область науки, то можно сказать, что данного хунзахца слои штукатурки не покрывали. Что же касается муллы по имени Хаджак,то он запретил выливать ту воду, которую товарищ Шамиля назвал ритуально грязной, сказав:«Эта вода достигала количества равного двум кувшинам, а поэтому сохраняет она свою ритуальную чистоту и в возникшей ныне ситуации». В ответ на это, сказал Ахбердил Мухаммад Хаджак-дибиру: «Как то раз, когда находились мы в Чиркате, приказал Шамиль, чтобы в ситуации подобной этой, воду вылили бы из котла. А ведь он — имам — более знающий, чем ты». На это Хаджак сказал тут такое, что и упомянуть здесь неприлично.
После окончания той зимы, которая проведена была в Кенхи, сообщил все же Ахбердил Мухаммад имаму Шамилю: то, что сказал ранее Хаджак-дибир по адресу последнего, в связи с вопросами ритуальной чистоты — при их встрече, которая имела место своё как-то раз. Прошло некоторое время. Имам Шамиль прибыл однажды в Ботлих и тут приказал он своему палачу: казнить того кенхинского муллу, известного как Хаджак-дибирГигатлинский.
Когда узнал Кадиласул Мухаммад о том, что приказал имам Шамиль, когда находился в Ботлихе, то поспешил он к последнему. Это гигатлинец, то есть Мухаммад, пал тут на колени перед данным лицом — перед имамом — и начал просить его: простить Хаджак-дибира, который сказал зимой нечто весьма неприличное о Шамиле. В ответ на это сказал имам Шамиль: «Хорошо, я прощаю его, но делаю это лишь ради тебя, — о, Кадиласул Мухаммад!»
Последний поспешил тут к вышеупомянутому палачу имама: сообщить ему о приказе, который дал сам имам. Когда, однако, он, гигатлинец, прибыл к палачу, то оказалось что Хаджак-дибир Гигатлинский — бывший кенхинский мулла — уже убит. Палач своё дело, таким образом, уже закончил — лишил жизни упомянутого здесь Хаджак-дибира. Да помилует его всевышний Аллах!
Кенхинская долина. Шаройский р ЧР
Когда зима — показав спину свою, — ушла, и, соответственно, увела она своих могучих слуг, наступила, как результат, весна, которая принесла тут громовые залпы. Дело в том, что пришли тогда к имаму Шамилю посланцы от чеченцев. Они просили имама, чтобы он прибыл бы в их края и обучил бы людей: как принимать решения, следуя шариату. Шамиль-имам стал тут, однако, отговариваться фразами типа: «может быть» я приеду, но «как-нибудь позднее».
В конце концов, — после всяческих отговорок — имам решил все- таки пойти в сторону того края, который именуют Чечня (Чачан). Двинуться он решил туда, причем, не один, а вместе со своими последователями. Представлены были тогда последние людьми, выступившими из округа киялальцев (къигъалал), а также из Шатоя, Чамалала, Багвалала и Тинди. Шамиль написал, при этом, письмо двум гигатлинцам, — ученому Хаджар-дибиру, великому храбрецу, и Кадиласул Мухаммаду — чтобы пришли бы они оба к нему, в Шатой. Вместе с ними, причем, должны были прибыть к имаму и те обитатели дагестанских округов, которые считались последователями их обоих, а также Ахбердиль Мухаммад Хунзахский, сидевший тогда в селении Кенхи — особо близкий товарищ Шамиля.
Хаджар-дибир и Кадиласул Мухаммад начали тут — со значительным старанием — направлять просьбы к своим товарищам, которые обитали в вышеупомянутых здесь округах. Это дело получилось. Сопровождать их обоих собралось тогда свыше ста мужей — из числа надежных лиц, которые, соответственно, были у них обоих в доверии. К Хаджар-дибиру и Кадиласул Мухаммаду присоединились, при этом, еще и два гакваринских героя, вместе с которыми прибыли уже и их товарищи.Были таковыми героями Микаиль и Кала-хаджияв (Къала- …), которые считались людьми, испытанными в конкретных делах.
Все они — гигатлинцы, гакваринцы и другие дагестанцы — направились затем, вместе в Ахбердиль Мухаммадом Хунзахским и его товарищами, к имаму Шамилю, который находился тогда в Шатое. Оттуда двинулись они, однако, не в Чечню, а по направлению Зумсоевского округа и, таким образом, вошли, в конце концов, в селение Мулкой (Мулкъи).
Там, в Мулкое, проживал тогда зловреднейший тиран по имени Губаш(Гъубаш).Это был самый настоящий насильник — человек, восставший против установлений, которые идут от Аллаха, придорожный грабитель, который проливал кровь людей и отнимал у них имущество. У этого Губаша Мулкоевского был еще и брат — такой же тип, как и он.
Они оба принадлежали к числу тех, кто фактически не признают Аллаха и его посланника. Боясь двух этих могучих злодеев, то есть Губаша и его брата, жители селения Мулкой не вступали — первоначально — в число людей повинующихся имаму, то есть Шамилю. Поэтому-то вышеупомянутый шатоевец Бузур-Шабан, известный как гость имама Шамиля, и решил тут привести Губаша к последнему: применяя для этого мягкие фразы и употребив соответствующую ситуации хитрость.
Губаш, попав под влияние названных фраз, все же пришел тогда к Шамилю, причем вместе с братом,хотя он, правда, в начале упирался и, как бы, отказывался. Дело в том, что он, опасаясь замыслов со стороны шатоевца Шабана, считал необходимым сохранение тут бдительности.
Был этот Губаш Мулкоевский теластатым мужчиной огромного роста. Вид его был отвратительным. Того человека, кто видел клыки названного здесь лица, то есть Губаша, охватывал прямо таки страх. На кого бы не оборачивался Губаш, на кого бы не обращал, таким образом, своего внимания, он показывал, что фактически не считается с этим человеком — демонстрировал, что последний, как личность, его не заботит. Говорил это Губаш, на своем — понятно, — языке, голосом столь грубым, что казался он сидящим на дне большого сосуда и оттуда разговаривающим.
Губаш, придя туда, где находились гигатлинцы, гакваринцы и иные товарищи из окружения имама, заговорил: «Кто из вас является главой этих людей?» Когда же увидел он имама Шамиля, то приблизился и сказал с откровенным презрением по отношению к последнему: «Это он что ли, тот человек, через которого пытаются проводить в жизнь распоряжения — касающиеся решений, имеющих отношение к сегодняшнему дню?». (…)
После событий в Мулкое, которые имели место в связи с Губашем и его братом, занялся имам Шамиль вскоре тем, что стал писать письма. Адресованы они были: во-первых, эмирам Зумсоя — Маашу (МагIаш), Дую и Акбулату; во-вторых, эмирам Ачинни (ГIачинни) — Чупалаву и Чага (Чагъа); в третьих, эмиру дышнинцев (ришниял), которым был тогда Мухаммадгази — сын Хахха (Х1ахъа).
Рамзан Кадыров на зиярат Ахбердил-Магома в Гуш-Корте ЧР
Шамиль требовал от названных здесь эмиров, чтобы прибыли бы они к нему, причем не одни, а вместе со своими последователями. Прибыло, однако, — в ответ на письма имама — лишь два эмира. Это были Чупалав Ачиннинский и Мааш Зумсоевский, но зато, явились они к имаму Шамилю вместе с кавалеристами, которые приведены были из двух округов, подвластных им обоим. Сидящие на прекрасных скакунах, которые вставали — время от времени — на дыбы, удивляли эти зумсоевцы и ачиннинцы людей взиравших на них. Они воздействовали на них также и своей великолепной одеждой, сшитой из мягких тканей, а также своим оружием, покрытым сверкающим серебром.
Имам Шамиль, когда увидел этих зумсоевцев и ачиннинцев, прибывших к нему, то к ним он вышел. Встретил их Шамиль тогда с почтением. Прославляя последних, он затем благодарил Всевышнего: за поведение, котороепроявили названные выше гордые эмиры, — зумсоевец Мааш и ачиннинец Чупалав — за то, что вошли они оба в ряды его последователей,чтобы помогать, таким образом, исламской религии.
Тут имам Шамиль совершил немаловажный акт. Он назначил Чупалава наибом в округ, именуемый Ачинни. Этот человек стал, кстати, первым наибом, — из числа горских (дагъистан) наибов, — кто получил [официальное] назначение от имама.
Затем назначен был наибом Мааш Зумсоевский. Он был направлен имамом в округ, именуемый Зумсой и Чиннахой(Чичиннахъ).
Над Шатоевским же округом назначен был тогда наибом Батука(Батукъа). Что же касается вышеупомянутого эмира Мухаммадгази — сына Хаххая, — человека, который был на тот момент эмиром Дышнинского округа, то он не пришел к имаму Шамилю. Мало того, этот Мухаммадгази задрал тогда нос свой, что имело место от его горделивости.
Имам Шамиль, находясь в Мулкое (?), приказал двум названным выше наибам: — имеются в виду Чупалав и Мааш — прибыть через десять дней в Шатой, вместе со своими последователями.Они оба, впрочем, после этого возвратились в родные места. Чупалав Ачиннинский, причем, обменялся тогда с имамом Шамилем одеждой и оружием, а Мааш Зумсоевский подарил последнему своего коня, отдав его вместе с седлом и уздечкой. Результатом же данных актов стало то, что превратился имам Шамиль в одного из самых великолепных рыцарей той эпохи.
Имам, покинув Мулкой и соседние земли, возвратился вскоре в Шатой, а затем туда прибыли — к нему — два упомянутых выше наиба. Вместе с ними, причем, пришли тогда в Шатой все всадники и пехотинцы, которые проживали в округах, находившихся под их — Чупалава и Мааша — управлением. После этого акцию совершил, в свою очередь, и имам Шамиль. Он выступил во главе многочисленного войска — состояло оно из киялальцев (шароевцы- прим. автора), шатоевцев, чамалинцев, багвалинцев, тиндинцев, ачиннинцев, зумсоевцев и других — в направлении края именуемого Чачан. Это войско было как бы божье, ибо ему помогал сам Господь!
Когда Шамиль прибыл в Гехиинский округ, встретили его там местные жители. Они приняли тогда Шамиля с приветственными речами в устах. Что же касается гехинских больших людей, то они прибыли тут прямо к этому имаму и дали ему клятву верности, после чего над ним был назначен наиб. Им стал особо верный товарищ Шамиля, а именно — храбрец, известный как Ахбердиль Мухаммад — хунзахец, который находился ранее при Шамиле, причем практически неотступно.
Затем направился имам Шамиль в Шали, где остановился у Талгика (Т1апхикI)— своего верного гостя. Это был, следует отметить, прозорливый храбрец, умевший проводить конкретные мероприятия. В Шалинский округ, поэтому, назначен был наибом именно он, причем произошло это после того как посетила Шамиля группа шалинских больших людей. Последние, при этом, присягнули тогда имаму, что сделали они, тесня друг друга.
То же самое, примерно, — то есть дача присяги имаму толпами больших людей, которые, при этом, как бы теснили друг друга, — происходило в каждом близлежащем краю, который посетил тогда Шамиль.
В рамках данного движения, назначил Шамиль наиба и, кстати, в Тавзанский округ. Стал же таковым ученый по имени Атабай — человек, погрузившийся в море знаний, которого именовали тогда Чудом своей эпохи. Связывал себя этот Атабай, причем, с местностью именуемой Мартан.
В Даргонский(Даргъи) округ назначил имам Шамиль наибом другого ученого. Был им Шуаиб Даргонский.
В Бенойский (Баяни) округ назначил Шамиль наибом Джавадхана Даргонского. Последний являлся,кстати, вольноотпущенником(атик).
Село Беной (Бена, Баяни) Ножай — Юртовский р ЧР
Сам имам Шамиль поселился тогда там же, то есть вблизи от Беноя, причем вместе со своими домочадцами и своими товарищами, которые считались теперь мухаджирами. Селение известное как Старое Дарго, после того как обосновался в нем Шамиль, — да еще с указанными здесь людьми, — стало, как результат, настоящим городом, причем городом счастливым. Дело в том, что в это Старое Дарго начали теперь стекаться великие богатства и, соответственно, формировалась там огромная казна. Создалось же все это:
за счет пятины(хумс), взимавшейся с военной добычи (ланима); за счет мусульманского байтулмала, представлявшего собой харадж, который собирали с горных пастбищ, а также с иных земель, находившихся ранее в распоряжении Уммахана Великого, сидевшего в Хунзахе;
за счет хараджа, который причитался последнему, а собирался сжителей некоторых селений Дагестана;
за счет хараджа, который причитался эмирам Кеди;
за счет хараджа, который собирали прежде с одних селений Дагестана в пользу других таковых же, то есть дагестанских, селений;
за счет подарков и иных связующих народ элементов(сила), поступавших от наибов и от других лиц;
за счет одной трети занята, собиравшегося с богачей (майсур);
за счет имущества тех, кто убегал в царство Русское;
за счет имущества лиц, которых казнили за лицемерие и вероотступничество (иртидад).
После всех тех событий и перемен умножилось у имама Шамиля число товарищей. Мало того, очень многие люди начали приходить к нему со стороны — в качестве мухаджиров. Теперь уже шамилевские войска стали, как результат, многолюдными.
К имаму Шамилю, покинув предварительно родные места, переехали — правда, в разное время — ученые и эмиры из различных округов Дагестана, тех которые продолжали оставаться под контролем (хита) русского падишаха. Были среди них следующие, к примеру, личности: Даниял-султан Елисуйский, который был раньше генералом (янарал) у названного падишаха [на полях: но стал он наибом —Т. А.]; тарикатский наставник(муршид), Джамалутдин Казикумухский (Гъазигъумукь), — да станут святыми его тайные знания! — святой шейх; еще четверо казикумухцев — эмир Башир-бек, [на полях:который стал наибом—Т. А.], храбрый ученый Мухаммад-эфенди [на полях:Гуйминский (Гьуйми)—Т. А.], Нуратдин и Яхья-хаджи.
Прибыло к имаму также, в качестве мухаджиров, — это кроме тех, кто назван выше, — очень еще большое количество превосходных персон и видных личностей, которые, таким образом, покинули свои родные места. Среди них имелись, к примеру, фигуры — такие, как ученый Таймазхан Чиркеевский(Чирки).
[На полях: Наибом стал Муса Балаханский —Т. А.].
Нельзя не упомянуть здесь того факта, что к Шамилю перебрался, в качестве мухаджира, и такой испытанный в делах герой, как Хаджи-мурад. Этот хунзахец был раньше, кстати, как бы предводителем русских войск, или, если можно так сказать, их начальником. Шамиль и мусульмане — те люди, конкретно, которые находились тогда в его власти, — испытали в то время беспокойство из-за действий данного Хаджимурада. Они вкусили через эту особу горечь ущерба; в том, что преподносил им последний, была, конечно, своя сладость, но больше было все-таки мучений.
При всем том, однако, сохранил имам Шамиль уважение к храбрости Хаджимурада и поэтому назначил последнего наибом. Сначала Шамиль поставил его в округ, который называют Технуцал (Т1ех1нусал), а затем — в Хунзахский округ. Там-то и остался Хаджимурад на наибстве, что продолжалось, причем, до тех пор, пока не произошли известные события: между ним, с одной стороны, и имамом — с другой.
Село старый Чиркей. Дагестан. Затоплен под Чиркейское водохранилище...
Покинув родные места, переселились к имаму Шамилю также и другие люди. Назвать можно в числе таковых чиркеевских храбрецов, которых было тогда около сорока мужей, пришедших, причем, вместе со своими домочадцами. Были среди них следующие, например, лица:
Амирхан — ученый, которому скромный характер его позволял следовать пути своего ученика; Раджабиль Мухаммад; его брат, которого звали Испаги; Муртазаали, носивший прозвище Митльрик(Микьрик1); его брат, которого звали Мухаммадали; Багил Иса; Нур- мухаммад; Адаил Али; Хоцо- Мухаммад (Гъоц1о-…); Алимаммад.
Среди тех чиркеевцев, — сорока храбрецов, которые переселились к имаму, — были, естественно, и другие лица, которые не упомянуты в данном перечне. Все они тут построили для себя жилища рядом с Шамилем и оказались, таким образом, на его хлебах — под воздействием того воспитания, которое шло от имама.
Когда имам Шамиль направился — после всего того — в Андийский округ, встретили его андийцы наилучшим образом. Они, оказав имаму уважение и почет, извинились за то, что имело место с их стороны когда-то. Имеется в виду, что воспрепятствовали они ему тогда — не дали имаму вступить в их город.
Шамиль провел на земле Андийского округа несколько дней и за это время успел он пригласить к себе больших людей из числа андийцев. Имам сделал им, при этом, необходимые поручения, а также дал соответствующие наставления по вопросам шариата. Наибом для андийцев Шамиль поставил тут Рамазана Андийского.
И посыл моих постов не разъединять а объединять горцев на основе поиска исторических документов, преданий, эпических песен, топонимики, фольклора… И прошу отнестись с пониманием и помочь в комментариях а не выдумывать и обвинять…
http://kavpolit.com/blogs/alichulav/31717/
Новости по теме