Из истории исторического…

Исторический факультет по праву можно считать одним из старейших в вузе. Уже через год после основания института, который прежде был педагогическим, студентов принимали по шести направлениям, среди которых было историческое. Первым студентам и педагогам приходилось не просто, ведь книг практически не было.

«Вся институтская библиотека помещалась в одной комнате. По многим предметам было по одному-два учебника на курс, но все возмещалось совершенно невообразимой старательностью и энтузиазмом студентов. Позже отец вспоминал о 30-х годах становления вуза как о лучшей поре своей жизни», – делится Александр Криштопа рассказами своего отца, который преподавал в институте психологию и логику с самого его открытия, то есть с 1931 года.

Энтузиазм студентов позволял закрыть глаза и на отсутствие общежития. А приехавших из сел не останавливало даже незнание русского языка, хотя им с большим трудом приходилось изучать науки наряду с русским языком, который в то время был ахиллесовой пятой в районных школах. Не смущала их и теснота, ведь до 1934 года весь Педагогический размещался вместе с Медицинским и Сельскохозяйственным институтами в Доме кадров – помещении, в котором сейчас находится Дагестанский государственный аграрный университет. Среди первых педагогов по истории были: Ю. О. Шовкринский, В. О. Тюрин, Н. Э. Ицкова, Д. К. Карабеков, а руководил кафедрой истории СССР сын епископа, основатель науки «история государства и права» профессор Серафим Владимирович Юшков.

Золотой фонд

Именно профессор Юшков, увидев в провинциальном студенте Расуле Магомедове будущего ученого, направил его продолжать учебу в аспирантуре в Москву. Сегодня профессора Расула Магомедовича Магомедова знают не иначе как «патриарха дагестанской истории», ставшего авторитетным кавказоведом и специалистом по истории Дагестана, к которому за консультацией обращался даже такой выдающийся востоковед как академик Крачковский.

Он был одним из инициаторов создания Дагестанской базы Академии наук в Махачкале, в которой стал заместителем председателя. Позже Магомедов стал народным комиссаром просвещения ДАССР. Однако несмотря на то, что он был человеком общественным, он не пожертвовал исторической справедливостью когда правительственные верхи необоснованно объявили имама Шамиля англо-турецким шпионом. Магомедов настойчиво отстаивал доказанный факт, что Кавказская война — это освободительное народное движение, а имам Шамиль — один из ее лидеров. За свою научную принципиальность он поплатился работой в Академии наук, докторской степенью и званием профессора — коих его лишили в одночасье. В 1950 году Расул Магомедов вернулся на родной исторический, где преподавал историю Дагестана и историю СССР, кафедру которой возглавил. В период хрущевской оттепели Магомедова восстановили во всех правах, но он уже завершал вторую докторскую диссертацию, став вскоре «дважды» профессором.

В 50-х годах на объединенном историко-филологическом факультете вместе с Расулом Магомедовым работала окончившая Московский педагогический институт Вера Павловна Дзагурова, которая вела археологию, этнографию и историю древнего мира. Ласковая, как мать, она всегда опекала студентов, особенно тех, кто жил вдали от родителей, добиваясь для них общежития, стипендий. Никогда не повышая голоса, она так увлекательно читала лекции, что студенты часто, заслушавшись ею, забывали писать. «Она не говорит – поет, – говорил о ней Александр Криштопа, – А когда мы слушали рассказы о ее педагогах, мы ахали, ведь мы учились по их учебникам, а она училась у них самих». Ученики Дзагурову боготворили при жизни, они же вместе с ее детьми проводили ее и в последний путь. А в память о легендарном педагоге и ее исследованиях на факультете уже 15 лет ежегодно проводится научно-практическая конференция «Дзагуровские чтения», ставшая в последние годы международной.

Еще одной любимицей студентов была Анастасия Ивановна Агеева, читавшая лекции по теории литературы, но эту, казалось бы, теоретическую науку она преподавала так, что студенты слушали ее разинув рот. Ее безупречное образование — она окончила бестужевские Высшие женские курсы, – ее неутомимая любовь к литературе и искусству, личные воспоминания о Маяковском, Шаляпине, Собинове и других незаурядных личностях Серебряного века вместе с искренней любовью к студентам делали ее неповторимым педагогом, которая могла как-нибудь кстати вставить: «Между тем, я помню Игоря Северянина. Я постараюсь вам изобразить его манеру чтения стихов». После чего декламировала в точности его стиль, порой даже передразнивая его вычурную пафосность, что очень веселило студентов.

Страстный сталинист и ярый противник хрущевских перемен, Шамиль Бутаевич Арчилаев, преподавал на факультете новую историю, и пожалуй сам был ее частью. Будучи студентом пединститута он был отчислен из-за доноса на его якобы буржуазные корни, после чего он уехал в Тбилиси, где в 1936 году он присутствовал на собрании, в котором выступал Сталин. Вернувшись в Дагестан, в 1939 году Арчилаев отправился добровольцем в армию, участвовал в присоединении Литвы к СССР, а в 1941 году с первых дней войны участвовал в сражениях, когда и попал в плен. Позднее, в отступлениях от лекционного плана, которые с замиранием сердца слушали его студенты, он рассказывал: «В Берлине я был дважды: в 1943 как турист, и в 1945 как капитан Красной армии». Как оказалось, в плену ему удалось связаться с нашими, которые посоветовали Шамилю Бутаевичу в качестве разведчика вступить в Кавказский легион под эгидой рейха. Однако в 1943 году немцы его разоблачили как советского агента, но к счастью ему удалось бежать. Правда, его военные подвиги не прошли без последствий: в родной университет он вернулся одноруким.

Историю средних веков преподавал настоящий европеец, интеллигент, родом из Румынии, получивший образование в Сорбонне — это Мозес Заликович Вильдер, который участвовал в Первой мировой войне, а оказавшись в России поддержал «красную» революцию тем, что успешно агитировал французских солдат-интервентов. Был лично знаком с самой Жанной Лябурб. Однако в начале 30-х годов он был обвинен в троцкизме и сослан в Сибирь. Но его пропагандистский талант и знание немецкого языка понадобились государству, и в 1942 году из лагеря он добровольно попросился на войну, где, выползая между боями на нейтральную полосу с рупором призывал фашистов сдаться Красной армии. За хорошую службу после войны Вильдера частично амнистировали и разрешили жить и работать в небольших провинциальных городках. Лишь в 1956 году, когда прозвучала знаменитая речь Хрущева, его пригласили работать в Махачкалу. Однажды на занятии, кто-то из студентов, проведавших о его студенчестве в Париже, выпалил: «Великая французская революция сделала марсельезу гимном Франции, Спойте ее, Мазес Заликович», на что он, отбросив присущую ему дипломатическую сдержанность, запел марсельезу с таким азартом, словно бросался на баррикады. Однако Вильдер будучи сторонником Хрущева, был лютым противником Сталина и по иронии судьбы он оказался соседом своего оппонента Арчилаева в преподавательском доме с общим двором, где у них велись ожесточенные политические споры, которые переросли хоть и не в «железный занавес», но в фанерную стену, разделившую непримиримые стороны.

«Все они обладали талантом разжигать страсть к познанию истории. Они были оригинальными лекторами и интеллектуалами», – писал о них Хидир Хидирович Рамазанов, возглавлявший много лет историко-филологический, а с 1964 исторический факультет. По их инициативе с лекциями для студентов выступали выдающиеся ученые, среди которых были преподаватель МГУ академик Юрий Кукушкин, известный исследователь Отечественной истории профессор Владимир Мавродин, ученый-энциклопедист, зять Иосифа Сталина профессор Юрий Жданов, а также знавший более 20 языков, директор Института истории Академии наук СССР, востоковед с мировым именем профессор Анатолий Новосельцев.

А вот с историей педагогики студентов знакомил деятельный Саид Магомедович Омаров, который с самого открытия руководил научной деятельностью института, а также участвовал в составлении современного даргинского алфавита и грамматики. О том каким педагогическим мастерством обладал Саид Магомедович, иллюстрирует эпизод, который надолго запомнился его студентам. На одном из занятий Омаров заметил, что студент не записывает лекцию. «Вы почему не пишете?» – строго осведомился он, на что отличник-староста ответил, что запоминает все без записи. Неудовлетворенный ответом преподаватель продолжил отчитывать студента: «Ваша фамилия?». Оскорбившийся староста встал и с вызовом отчеканил: «Абдулатип Гаджиев». Поняв, что обиженный студент говорит правду, Саид Магомедович с таким же вызовом, словно дуэлянт, выдал: «Саид Омаров, к вашим услугам», — и тут вся аудитория расхохоталась, причем рассмеялся и сам Абдулатип.

Преемники

В последующем, в 70-х годах Абдулатип Гаджиев проявил себя в качестве министра культуры республики, а его однокурсники Александр Криштопа и Валентина Егорова посвятили свою жизнь родному факультету, заполнив собой страницы ее истории. Год их поступления был сам по себе знаковым — в 1957 году Дагестанский педагогический институт преобразовали в университет. На их курсе училось всего 25 человек, из которых было только 5 девочек. Контингент студентов был довольно зрелый: учились на историческом в основном отслужившие армию, работавшие или окончившие училище. Только двое из 25 поступивших были вчерашними школьниками, одним из них был и Криштопа. А вот Валентина Егорова уже успела окончить педучилище и проработать два года в школе Унцукульского района.

То было время когда студенты участвовали в освоении целины на Казахстане, лето напролет проводили в археологических экспедициях, добывая из земли бесценные исторические памятники, так например студенты участвовали в раскопках известного Бежтинского могильника VIII-X веков. На этих экспедициях у студентов и завязались знакомства с Дибиром Атаевым, Амри Шихсаидовым и другими историками из Академии наук. Так и сформировался неформальный студенческий кружок при Институте истории и археологии, где они помогали обрабатывать экспонаты, участвовали в конференциях и просто старались быть поближе к науке.

Любовь к археологии и этнографии студентам привила Дзагурова, повлиял на их интерес, конечно и Расул Магомедов, который сам был вроде «музейного экспоната», как о нем говорил Криштопа, ведь он подростком видел «красного» шейха Али-Гаджи Акушинского, а тот застал самого имама Шамиля. Кстати, именно по инициативе Расула Магомедова в 1965 году на историческом факультете открылся свой собственный историко-этнографический музей, первым хранителем которой была Валентина Егорова, а ее преемником был Александр Криштопа. В последующем музей расширился и был признан общеуниверситетским.

Исторический факультет славился не только наукой, но и искусством, которое проявлялось в художественной самодеятельности. В конце 60-х на историческом учился Меджид Гусейнов, барабанщик-самоучка, прославивший честь университета в Кремле, где он выступал на финальном Смотре студенческой молодежи. Одновременно учиться и репетировать перед каждым выступлением было не просто, но Гусейнов ухитрялся еще и подрабатывать концертмейстером в клубе, ибо жить на что-то было надо, да и студентом он был не совсем юным. В 27 лет он поступил на первый курс будучи уже женатым и инвалидом по зрению, которое он потерял в голодные времена, когда 18-летним мальчишкой был отпущен в свободное плавание Сиротским домом. Сегодня ветеран факультета, оставшийся на историческом преподавать, с улыбкой вспоминает как ему это все удавалось. Конечно не без помощи руководства в лице проректора Швачко, по личному разрешению которого Меджиду Шабановичу позволялось читать и конспектировать не в читальном зале, который работал с 8 утра до 10 вечера, а в комнате общежития по ночам, когда библиотека не работала…

Окунувшись в прошлое исторического факультета, понимаешь, что это не просто история одного факультета,богатая и колоритная — это, пожалуй, квинтэссенция дагестанской истории того периода в целом, истории, которую необходимо помнить.

Патимат Кайтмазова